Bзыскание убытков по договору аренды
В последнее время судебная практика в России, связанная с исками о компенсации ущерба, становится все более предпочтительной для истцов. Однако, юридические эксперты продолжают выражать опасения относительно отсутствия четких критериев для оценки убытков и высоких требований к доказательствам причинно-следственной связи. Кроме того, есть особенности в вопросах возмещения затрат органами организации.
Разновидности убытков и стратегии их подтверждения.
Убытки бывают:
1.непосредственными и косвенными,
2.номинальными и фактическими,
3.физическими и эмоциональными (моральный ущерб).
Для обязания к компенсации убытков необходимо установить:
- реальность убытков и их объем;
- незаконные действия, приведшие к убыткам;
- связь между незаконностью действий и возникновением убытков (дело № А40-49046/11).
«Каждый элемент является предметом оценки. Это и есть ключевая проблема. В процессе разбирательства по иску о возмещении затарт суд может учитывать, насколько убытки были предсказуемы для ответчика, адекватность действий виновной стороны для избежания убытков, поведение истца, которое могло способствовать или не мешать возникновению убытков, и другие подобные субъективные факторы», – отмечает Ирина Зорина, ведущий юрист, глава отдела по банкротству ЮФ.
Перед определением величины убытков критически важно обеспечить наличие достаточных доказательств их существования.
«Ключевым элементом здесь выступает первоначальная документация, которая служит основанием для исходных данных. По отношению к другим документам суды проявляют осторожность и могут учесть их только в комплексе», – отмечает специалист ЮФ Елена Дмитриева.
Например, акт сверки сам по себе не является доказательством выполнения хозяйственной операции, так как не относится к первичным учетным бланкам, но он может быть учтен в сочетании с другой документацией, указывающей на долг должника (дело № Ф05-11573/2019).
Как уточняет Верховный суд, при расчете ущерба можно применять разнообразные методики:
анализ документов, предоставленных заявителем, и проведение экспертиз.
Убытки делятся на:
фактический ущерб
и потерю прибыли.
Фактический ущерб – это затраты, которые лицо уже понесло или предстоит понести для восстановления своих прав, потерю или порчи его имущества.
Утрата прибыли – это доходы, которые лицо могло бы заработать в обычных условиях экономического оборота, если бы его права не были нарушены (ст. 15 Гражданского кодекса).
Подтверждение фактического ущерба требует соответствующих документов, как, например, квитанции об оплате ремонта.
«Доказательство потери прибыли является более сложным, поскольку ожидаемые доходы имеют гипотетическую природу. Суды при оценке потери прибыли рассматривают усилия, предпринятые лицом для их получения, и предпринятые действия», – объясняет специалист по корпоративному праву из Петербурга Елена Рыбальченко.
Истец, претендующий на компенсацию упущенной выгоды, должен убедительно показать, что у него была реальная возможность получить доходы, но поступки ответчика помешали этому.
«Используется методика определения ущерба, основанная на проведении судебной экспертизы, которая применяется не только для подтверждения размера убытков, но и для установления связи между действиями ответчика и возникновением убытков., – отмечает руководитель отдела банкротства в ООО Антон Томилин.
Судебный опыт в области взыскания убытков.
«Наблюдается тенденция к расширению сферы взыскания убытков», – подчеркивает Мазуркевич.
Так, суд имеет право переклассифицировать претензию о привлечении контролирующего лица к субсидиарной ответственности в иск о возмещении убытков (дело № 305-ЭС18-15540).
В случае двойной продажи пострадавшее лицо может предъявить иск к первому продавцу, если не получило компенсации от своего контрагента (дело № 303-ЭС16-19319).
Теперь возможно подать иск о возмещении внедоговорных затрат к лицу, чьи действия или бездействие явно способствовали нарушению прав покупателя и привели к его убыткам (дело № 306-ЭС17-18368).
Постановление о согласовании сделок участниками больше не освобождают директора от ответственности за проведение убыточных сделок (дело № 305-ЭС19-8975).
Эксперт юридической компании Ксения Рубец подчеркнула улучшение методов доказывания прямой связи между нарушениями и возникновением убытков.
Ныне в качестве допустимых доказательств используются нотариально заверенные скриншоты, с указанием веб-адреса страницы и точного времени создания.
Общение между сторонами в мессенджерах, даже при отсутствии такой формы связи в договоре, признается судебными органами как исполнение условий договора при подтверждении статуса корреспондента (дело № А51-9793/2019).
«Судебная практика показывает, что уровень требований к доказательствам величины убытков остается высоким, в результате чего часто возникает разрыв между суммами, удовлетворяемыми по искам, и заявленными первоначально», – отмечает юрист Ильнар Абдулов.
«Недавний тренд – это определение убытков на основе абстрактного метода, когда ущерб вычисляется исходя из рыночных норм затрат на восстановление состояния потерпевшего. Например, при нарушении правил контракта поставки, убытки могут быть рассчитаны как разница между контрактной и рыночной ценой товаров», – комментирует Иван Веселов, партнер по разрешению споров.
Особенности процесса возмещения убытков юридическими лицами.
Процедура взыскания убытков с юридических лиц регламентирована Постановлением Пленума Высшего арбитражного суда от 30.07.2013 года № 62. «Основная сложность заключается в доказательстве связи между решениями управленческих органов и причиненными юрлицу убытками.
Специфика подобных дел в том, что судам не предстоит оценивать экономическую обоснованность решений руководства. Однако без такой оценки трудно достичь законности и справедливости в судебном решении», – утверждает Рыбальченко.
«Важно найти равновесие между избежанием безнаказанности руководства и необоснованным взысканием обычных бизнес-убытков. В конце концов, риск затрат является неотъемлемой частью коммерческой деятельности», – делится Мария Михеенкова, к. ю. н., консультант.
Верховный суд подтверждает:
1. ответственность руководителя за затраты фирмы является элементом его профессиональных обязанностей;
2. переложить ее на акционеров или участников компании невозможно (№ 305-ЭС19-8975).
Основная проблематика взыскания убытков с юридических лиц не в доказательстве их в суде, а в реализации вынесенного решения.
Так как в российских компаниях юридические лица часто представлены физическими лицами, их финансовое состояние зачастую не позволяет выплатить назначенные суммы.
Эксперт отдела по урегулированию конфликтов в Baker McKenzie
Специализированные аспекты возврата убытков от банкротных контролирующих лиц выделяются.
«Первое, что необходимо учитывать: если действия ответчика стали причиной банкротства, то взыскивается дефицит средств для полного удовлетворения заявлений кредиторов.
Второе: в таких делах ответчику часто предстоит опровергать основания для иска.
И третье, иногда кредитор, не получивший удовлетворения из-за действий управленческих органов, также выступает в роли взыскателя», – объясняет руководитель юридической практики Эдуард Олевинский.
Основные сложности в расчете убытков.
Эксперт Baker McKenzie по урегулированию споров выделяет непрозрачность критериев для определения убытков, особенно когда их размер не может быть точно установлен.
«Закон гласит, что в таких случаях, исходя из всех деталей дела, принципов справедливости и пропорциональности к нарушению, размер убытков следует определить с учетом разумной достоверности. Это ведет к ситуациям, когда суд присуждает символическую компенсацию, и оспаривание такого решения практически невозможно», – отмечает Мальцев.
Зорина также указывает на проблемы субъективности большинства аргументов и изменения начальных данных для расчета убытков, в зависимости от конкретного временного периода, который берется за основу расчета.
Когда истец не в силах доказать точный объем убытков, суд обязан определить его самостоятельно.
Однако остается неясным, как именно суд будет проводить эту оценку. В итоге, истец может рассчитывать только на компенсацию в пределах минимально доказанной суммы.
Юрист из компании "Лаборатория правосудия".
Эксперт в области решения конфликтов с государственными органами, Раиса Алексахина, подчеркивает, что на протяжении длительного времени основной трудностью в судебном опыте по взысканию затрат являлось строгое требование к доказательствам.
«Часто суды отказывали в возмещении очевидных убытков из-за недостаточности доказательств о размере убытков и отсутствия доказательств причинно-следственной связи.
Однако, с изменениями в ст. 393 ГК и решениями Пленумов Верховного Суда от 23.06.2015 года № 25 и от 24.03.2016 года № 7, ситуация начала улучшаться», – отмечает Алексахина.
В качестве примера, суды установили, что владелец автомобиля, угнанного у судебного пристава, не имеет права на возмещение затрат без доказательств размера затрат и причинно-следственной связи.
ВС подробно изложил причины, по которым казна России несет ответственность за действия пристава и определил размер убытков истца (№ 16-КГ18-53).
В соответствии с мнением эксперта «АГ», новое постановление Верховного суда утверждает принцип компенсации затрат, которые несла сторона, действующая в рамках закона.
Другой аналитик считает, что решения Суда эффективно начинают новую главу в правоприменительной практике по вопросам компенсации ущерба при аннулировании контракта в качестве санкции за нарушение обязательств.
ВС РФ вынес решение № 309-ЭС18-8924 по делу № А50-14983/2017, где было указано, что при досрочном прекращении контракта аренды из-за неисполнения арендатором правил контракта, арендодатель вправе запрашивать оплату затрат, возникших при заключении нового договора с другим арендатором на менее выгодных условиях.
В 2013 году ИП Александр Глевич предоставил в аренду нежилое помещение в Перми компании ООО «Научно-производственная фирма “Медснаб”» на срок до июня 2018 года.
Ежемесячная арендная плата по контракту выходила 170 000 рублей без учета НДС. Арендодатель имел право на ежемесячное суммы арендной платы, исходя из инфляционного показателя в размере 0,75% от первоначальной суммы аренды.
Согласно правилам контракта, арендодатель мог досрочно расторгнуть его без судебного вмешательства, если арендатор не выполнял или надлежащим образом не исполнял его письменные требования в установленные сроки или нарушал условия оплаты аренды более двух раз.
Контракт считался аннулированным в одностороннем порядке по указанным основаниям спустя 5 дней после передачи арендатору письменной нотификации.
В связи с задержками в оплате аренды, 19 августа 2015 года индивидуальный предприниматель направил арендатору уведомление о одностороннем аннулировании контрактных отношений. В ходе последующего судебного разбирательства взыскано в пользу арендодателя долг по аренде и коммунальным услугам на общую сумму 613 600 рублей и штрафные санкции в размере 398 000 рублей.
14 сентября 2015 года был оформлен новый контракт аренды с ООО «РостМетТрейд» на аналогичные нежилые помещения до 14 августа 2016 года.
Месячная арендная плата установлена в сумме 160 000 рублей без НДС, с возможностью арендодателем корректировать ее на 10% каждые полгода в зависимости от инфляции.
По истечении срока действия, контракт был возобновлен до 1 августа 2017 года, с повышением арендной платы до 176 000 рублей.
После подписания контракта с новым арендатором, ИП подал иск против НПК «Медснаб» на возмещение убытков, возникших из-за разницы в арендных ставках между договорами.
Основанием иска послужило преждевременное расторжение контракта с предыдущим арендатором из-за просроченных платежей.
Суд первой инстанции отклонил требования, и это решение было поддержано в апелляционной и кассационной инстанциях.
Суды пришли к заключению, что снижение арендной платы в новых контрактахне являлось прямым результатом неправомерных поступков ответчика. Они отметили, что истец самостоятельно согласился на менее выгодные условия аренды, а также обратили внимание на различия в экономических условиях, существовавших при заключении первоначального контракта в 2013 году и новых договоров в 2015 и 2016 годах.
Судебные органы выразили позицию, что вопреки отсутствию конкретных указаний в законодательных актах, право на компенсацию ущерба в форме ценовой разницы возникает только при ее отрицательном значении, когда затраты кредитора по новому контракту превышают аналогичные расходы по первому договору.
Несогласный с таким толкованием, ИП направил апелляцию в Верховный Суд.
Судебная коллегия по экономическим конфликтам ВС, изучив материалы дела, напомнила об особенностях возмещения затрат, связанных с неисполнением обязательств должником, что привело к аннулированию договора по инициативе кредитора, согласно разделу 393.1 ГК РФ.
Задача данной публикации - восстановление финансовых интересов кредитора, как будто обязательства были должным образом исполнены.
Также Верховный Суд отметил Распоряжение Пленума ВС РФ от 24 марта 2016 года № 7 о применении определенных положений ГК в отношении ответственности за нарушение контрактных обязательств.
В соответствии с разъяснениями, кредитор вправе заключить несколько договоров, замещающих аннулированный контракт, или приобрести аналогичные товары в другом месте. При этом действует презумпция законности и разумности действий кредитора (п. 5 ст. 10, п. 3 раздел 307, раздел 393.1 ГК РФ).
Как подчеркнул Верховный Суд, суды нижестоящих инстанций не приняли во внимание, что данная норма права является особым основанием для компенсации убытков.
Закон дает кредитору право на получениее так называемых абстрактных затрат, рассчитываемых как разница между стоимостью услуг по расторгнутому и новому договору, а также другие убытки, понесенные им.
Из сраздела 393.1 ГК РФ и п. 12 Распоряжения№ 7 следует, что суд должен установить наличие доказательств, подтверждающих, в том числе, факт нарушения должником правил контракта, приведшего к его расторжению; а также заключение кредитором замещающего договора на менее выгодных условиях, ухудшающих его финансовое положение.
Верховный Суд пришел к заключению, что действия истца по подписанию арендного договора с ООО «РостМетТрейд» были направлены на уменьшение ущерба от преждевременного разрыва контракта с ответчиком.
Также, Верховный Суд не согласился с мнением судов нижестоящих инстанций о том, что истец, подписывая договор на более низкую стоимость, действовал исключительно по собственной инициативе и не смог представить доказательства невозможности заключения договора по стоимости, равной арендной плате, установленной для ответчика.
ВС подчеркнул, что не были учтены аналитические материалы и экспертные заключения о причинах понижения арендной платы, представленные истцом.
Суд указал, что закон предполагает добросовестность и обоснованность действий кредитора при заключении замещающей сделки, до тех пор, пока должник не докажет противоположное. Должник имеет право представить доказательства того, что цена замещающей сделки существенно отличается от рыночной стоимости на момент ее заключения, в соответствии с п. 2 раздела 393.1 ГК РФ.
ВС также отметил, что риски изменений рыночных цен на такие же товары или услуги ложатся на сторону, виновную в досрочном расторжении договора. Простое предложение должника изменить ценовые условия договора без его акцепта не освобождает его от ответственности согласно разделу 393.1 ГК РФ, так как не несет юридических последствий.
Отказ во взыскании убытков из-за отсутствия вины у ответчика в причинении ущерба противоречит духу указанной статьи и несправедливо избавляет ответчика от последствий, возникших у его контрагента в результате ненадлежащего исполнения контрактных обязательств и ухудшившихся по причинам, не зависящим от истца.
ВС РФ выразил мнение, что рассуждения нижестоящих судов о компенсации убытков в форме разницы в ценах, возникающей только при условии, что стоимость заменяющего контракта превышает стоимость расторгнутого, не нашли своего отражения в законе.
Кроме того, Верховный Суд отметил, что в случае более высокой арендной платы по замещающим сделкам, истец не имел бы оснований для подачи иска в данном деле.
В итоге, ВС РФ отменил предыдущие решения и направил дело на пересмотр.
Специалист из адвокатского бюро, оценил позицию Верховного Суда как справедливую: «Верховный Суд подтвердил принцип компенсации затрат, понесенных стороной, действующей добросовестно, из-за вынужденного досрочного окончания контракта из-за неисполнения обязательств контрагентом, что привело к прекращению сделки и необходимости в заключении нового контракта по уменьшенной стоимости».
По ее мнению, Суд, следуя общим принципам равноправия и состязательности участников, не исключает возможность предоставления ответчиком доказательств о недобросовестности истца и необоснованности его действий при подписании нового контракта. «Если бы суд сделал заключение, что истец неразумно содействовал увеличению убытков, заключив сделку по цене ниже рыночной, у истца не было бы оснований для подачи иска, – объяснила эксперт.
– В данном случае, требования истца были обоснованными, так как он представил доказательства о заключении нового контракта по рыночной стоимости (экспертное заключение), и потому убытки, возникшие из-за разницы в стоимости между первоначальным и замещающим контрактом, справедливо подлежали возмещению в заявленном объеме».
Юлия Усачёва, эксперт в области права, подчеркнула, что последнее решение ВС РФ не вносит новаций в судебную практику, а скорее утверждает ранее сформулированную позицию Суда, изложенную в Постановлении Пленума № 7. Это постановление детально разъясняет особенности компенсации убытков в случаях досрочного прекращения договоров, опираясь на раздел 393.1 ГК РФ.
С другой стороны, Константин Клошко, специалист по недвижимости и инвестициям из фирмы «Качкин и Партнеры», утверждает, что хотя определение ВС РФ опирается на ранее изложенные в Постановлении Пленума № 7 судебные трактовки раздела 393.1 ГК РФ, оно все же начинает новую главу в практике рассмотрения споров о компенсации убытков при расторжении договоров, выступая в качестве меры ответственности за невыполнение обязательств.
Эксперт отметил, что данное решение имеет значительное практическое значение, особенно в свете применения к арендным отношениям понятия 'замещающей сделки', которое ранее использовалось преимущественно в сфере договоров поставки.
Это понятие стало универсальным после реформы гражданского законодательства в 2015 году.
«Основным моментом является возможность взыскания убытков со стороны, нарушившей правила контракта, что привело к его расторжению, – добавил эксперт.
– При этом размер возмещаемых убытков может зависеть от действий самого взыскателя, который может оформить замещающую сделку на различных условиях, влияющих на ценообразование».
«Как уточнил Верховный Суд в своем решении, закон не требует полного соответствия правил между первоначальной и замещающей сделками. Вместо этого, предполагается добросовестность кредитора при заключении последней, – заметил юрист.
– Верховный Суд также подчеркнул, что риски изменений цен на такие же товары и услуги возлагаются на сторону, ответственную за досрочное прекращение договора».
Клошко отметил, что высшая судебная инстанция еще раз подчеркнула важность добросовестного поведения сторон гражданского оборота, применяя к нарушителю правила внедоговорной ответственности.